Чаданский блюз
В Туве прошел VII Международный фестиваль музыки и веры «Устуу-Хурээ»
Эдуард, голый по пояс, красивый и смуглый, сидел, поджав ноги по-восточному, и пел, аккомпанируя самому себе на небольшом музыкальном инструменте, который засунул практически в рот, плотно прижав к передним зубам. Как можно при этом петь? Я знал, что вы спросите. Можно. Надо только соблюсти несколько условий. Сидеть солист должен в юрте, юрта - стоять посреди тувинской степи, музыкальный инструмент - называться хомузом, мелодия, извлекаемая то ли из человеческого организма, то ли сразу из космоса - горловым пением, а Эдуард… Да он в общем-то и не Эдуард. Это «запасное» имя парень сам себе придумал, чтоб людям, не знающим тувинского языка, было легче запомнить. На самом деле его звали Черный Охотник. По-тувински это звучит короче, но как именно – я не запомнил, сложновато для нашего уха.
Нирвана
Итак, все условия имелись: была Тува, были степь, июль, жара, юрта (в ней, оказывается, прохладно – мудро устроено это жилище), хомуз, парень-тувинец с именем, как у индейца, и… звуки. Будоражащие душу звуки, поднимающие из ее глубин что-то такое первобытное, дремучее, аж самому страшно. И одновременно гипнотизирующие, чарующие – вот оно какое, горловое пение в исполнении мастера. Да под хомуз! И под монотонное бренчанье струн дошпулура - как будто крупные капли дождя падают на перевернутый медный таз. Нирвана. Все чакры – настежь, если они у меня вообще есть. Так бы здесь и поселился навеки, превратившись в ветер или коня. Где-то далеко в будущем остались интернет, долги, работа, гнусный телевизор, вонючие автобусы, бесстыдство суицидальных городов, а здесь - только божественный мотив вечности: улл-ллааа…. алл-ллээээээ… ооо-ууууууу… блиммм-блуммм… Хочется закрыть глаза, покинуть матрицу, и, ни о чем не думая, лететь в пространство вместе с этой дрожащей, как знойный июльский воздух, мелодией. Парить в небесах, откуда весь наш смешной маленький мир – как на ладони. Рядом с коршунами. А вот и они, родимые! Голову поднимешь, посмотришь в небо через дымовое отверстие – кружат над юртой эскадрильями. Тоже, наверное, слушают. Выйдешь наружу – пикируют прямо на тебя и резко взмывают ввысь, едва не задевая голову когтистыми лапами. То ли пугают, то ли заигрывают. Хотя не исключено, что коршуны просто работают здесь летающими тентами, чтобы хоть немного прикрыть людей своими крыльями от палящего степного солнца. Погодка в те дни стояла такая, будто Бог на небе духовку открыл и забыл выключить. Столько этих птиц в одном месте я ни разу не видел – они висели над стенами храма в потоках восходящего воздуха большими дружными компаниями. Интересные такие хищники. Любопытные, как вороны. И не злые. Никого не укусили.
Подвижники
Этническая музыка сегодня в моде. Всякие там африканские тамтамы, русские жалейки и, конечно, горловое пение. Соберется в кучку городской богемный люд, зажгут ароматические палочки, дыму по всей квартире напустят, забьют косяка, вставят блестящий диск в пластмассовый ящичек – и сидят, медитируют. Типа что-то понимают, типа торкает. Но разве может бездушная электроника передать кружение сильных птиц, похожих на летающие кресты, бледно-голубое небо без единого облачка, шершавость веревки из конского волоса, которой обвита юрта, оливковый цвет бездонных раскосых глаз того, кто играет в ней на хомузе?.. По-настоящему услышать и чуточку понять эту вечную музыку сфер можно только там, где она произрастает из самой природы. Поэтому мы и отправились в Туву. На Седьмой международный фестиваль живой музыки и веры «Устуу-Хурээ».
Но о музыке ниже. Сперва о вере. В то, что праздник состоится, кое-кто вообще не верил. В феврале республиканское министерство культуры решило проводить фестиваль не ежегодно, а через год: бюджет Тывы не резиновый. В прошлом году правительство помогло с деньгами и организацией, обещает помочь и в следующем, но в этом – извините. Мешать, мол, не будем, но и денег не дадим. Поэтому, господа мечтатели-подвижники, двигайтесь сами. В порядке частной инициативы. Впрочем, это они только пообещали не мешать, но, как я понял из разговоров с организаторами, мешали. Однако не будем о грустном. Кое-какую помощь власти все же оказали: при таком большом скоплении народа (в том числе из дальнего зарубежья), без участия государства обойтись было невозможно хотя бы в плане безопасности - МЧС, милиция, скорая, пожарные. Спасибо и на том.
Игорь Дулуш – кызыльский музыкант и главный вдохновитель мероприятия (да что там вдохновитель – мотор, бензин и зажигание!) был, конечно, не обрадован тем, что все придется делать самим. Но и не подавлен. Семь лет назад он с группой единомышленников из числа тувинской творческой интеллигенции придумал этот фестиваль. Отказываться от него из-за того, что кто-то наверху не разделяет их энтузиазма и творческих порывов, ребята не собирались. Поэтому «Устуу-Хурээ» номер семь состоялся. Чего это стоило организаторам – знают только они. Нервотрепка, выцарапывание денег у спонсоров (буквально по тысяче рублей), хождение по кабинетам… Стены пришлось лбом пробивать. В итоге приехали практически все участники, которых звали. И пусть не все было гладко с организацией, намеченная программа несколько раз перекраивалась, были заморочки с транспортом - фестиваль все-таки состоялся, оставив лично у меня самые приятные впечатления. Там всё было по кайфу, потому что на «Устуу-Хурээ» царил дух свободы и здоровой творческой тусовки. Проще говоря, живого человеческого общения. А музыку и веру не убьешь никакими чиновничьими распоряжениями. Тем более, когда все происходит в Туве – на этой земле душа наполняется чем-то таким восторженным, что и словами не описать. Интересная, противоречивая и загадочная страна. Именно страна, да простят мне географическую вольность ревнители российской Конституции. К тому же сам Будда, мне кажется, взял это высокодуховное мероприятие под свой контроль.
Монастырь
Чадан – тувинский городок километрах в двухстах западней Кызыла. В шести километрах от него, в степной долине, окруженной горами, буддийские монахи построили Верхне-Чаданский монастырь – Устуу-Хурээ. В 1905 году начали, в 1907 – закончили. Тувинцы умеют работать быстро, когда хотят. Впрочем, строили монастырь не только они. Главным архитектором был лама Кундан-Ринпоче из Тибета, а изготовлением мебели и резного деревянного декора занимались китайские мастера. Местный народ месил раствор, таскал песок, обеспечивал стройку тягловой силой. Уcтуу-Хурээ стал венцом буддийского строительства в Туве. В 1929 году в монастыре несли службу 470 одних только лам, не считая рядовых монахов. Всего не менее полутора тысяч человек жили, постигая учение Будды в этом огромном даже по нынешним меркам культовом комплексе, состоящем из главного храма, шести дацанов, 60 юрт.
В конце 20-х в Туве стали наводить порядок большевики. Началась борьба с религией, гонениям подверглись сперва шаманы, потом взялись и за буддийских священников. Храмы, как и в России, варварски разрушались – всего в республике их было уничтожено 27. В 1938 году эта участь постигла и Устуу-Хурээ. Но просто разрушить крупнейший храм комиссарам было мало. Монахов зверски пытали, причем не абы как, а в изощренном азиатском варианте тос-эрээ (девять степеней пыток), вешали на ближайших лиственницах. Казнили публично, народу в назидание. Говорят, кишки висели на деревьях, а земля была пропитана кровью.
Энкавэдэшники убили и многих членов первого правительства Тувинской Народной Республики, в подавляющем большинстве состоявшего из лам. Среди них были геше - по современным понятиям доктора философии, санскрита, астрологии, медицины. Эти люди достигли неведомых для мирского понимания высот в познании мироздания и буддизма. Для молодых тувинских шариковых, быстро сориентировавшихся в ситуации и наспех закончивших партийные школы, эти «антелигенты» были как кость в горле…
До наших дней от некогда величественного храма – шедевра тибетской архитектуры - остались только четыре глинобитных стены первого этажа, изрешеченные комиссарскими пулями, исписанные надписями типа «Здесь был Вася» - дело рук уже современных варваров. Одно время они служили даже загоном для скота. Каким чудом устояли на степном ветру (зимы здесь злые), омываемые дождями и осыпаемые снегами, одному Богу известно.
Сказать, что Устуу-Хурээ – святое место для буддистов, значит ничего не сказать. Верующие люди со всех концов Тувы ездят сюда поклониться, помолиться, совершить обряды. Сам видел, как даже малые дети стоят здесь, сложив руки, закрыв глаза, и шепчут молитвы, причем никто их не принуждает – так воспитаны. К этим стенам, которые столько повидали и заряжены такой мощной энергией, тувинцы испытывают священный трепет.
Ничего удивительного. Разве у вас не встает ком в горле, когда вы видите в русском селе заброшенный, заросший бурьяном, 300-летний православный храм? Нет? Это плохо. Значит, что-то самое важное в этой жизни вы упустили.
Широкой мировой общественности об Устуу-Хурээ стало известно благодаря искусствоведу из Москвы Виле Емельяновне Хаславской, которая приехала в Туву в 1983 году просто в отпуск – всю жизнь она путешествует. Но, как настоящий профессионал, времени не теряла – стала узнавать о древних памятниках архитектуры на этой земле, в которую сразу влюбилась, и куда ездит теперь почти каждый год. Собственно, сохранившихся памятников было не так уж много. А точней, вообще один – Устуу-Хурээ. На следующий год Хаславская пробила в Туву настоящую научную экспедицию – с архитекторами, археологами и прочими специалистами. Был составлен паспорт, памятник зарегистрировали в Министерстве культуры, обмерили то, что осталось от сооружения, все описали, взяли даже анализы всех строительных материалов. Много лет эта упорная женщина добивается реставрации храма, проект которого сама подготовила. Кое-что уже сделано – залит внутренний фундамент, изготовлены деревянные колонны с резьбой - они хранятся на складе, утвержден проект. Но этого крайне мало, денег на окончательную реконструкцию, как всегда, катастрофически не хватает. Хотя высокопоставленные чиновники – и московские, и кызыльские - не раз заверяли Хаславскую, что они обеими руками за духовность, за возрождение, короче, «за гуманизм и дело мира», однако обещаниями все, как правило, и заканчивалось. На фестивале я услышал от этой пожилой женщины горькое предположение, что если реконструкция будет и дальше идти такими темпами, то до того дня, когда храм обретет свой первозданный вид, она, наверное, не доживет…
Теперь, надеюсь, понятно, с какой целью уже седьмой год у стен Устуу-Хурээ проводится одноименный фестиваль. Чтобы привлечь внимание к уникальному историческому памятнику всех заинтересованных лиц, властей предержащих, спонсоров, да и вообще, чтобы подчеркнуть его культурную значимость для республики, а то ведь у начальства есть дела и поважней: не проведи фестиваль год-другой-третий - о храме могут вообще забыть. Словом, организаторы «Устуу-Хурээ» делают все, что в их силах. А что в силах творческой интеллигенции? В общем-то, немало – влияние на умы и сердца. Они и влияют как могут.
Музыка
В таком вот месте наша походная разношерстная банда – журналисты, участники и гости фестиваля - стали лагерем. Разбили палатки метрах в двухстах от священных стен, зажгли костры. После того, что я услышал об истории монастыря, было какое-то чувство неловкости. Как это мы здесь будем петь, скакать, веселиться, а может и выпивать, когда тут такая карма? Несчастные эти убитые ламы, чьи души наверняка взирают на нас с высоты, так и стояли перед глазами… Не кощунство ли? Нет, заверили меня ребята-тувинцы. Будда – самый веселый и жизнерадостный из богов, а музыка, которая будет здесь звучать – добрая, жизнеутверждающая, она не несет никакой отрицательной энергии. Короче, ажирбас, что в переводе с тувинского значит «все ОК» или «нормалёк».
Вы ошибаетесь, если думаете, что на «Устуу-Хурээ» звучало только тувинское горловое пение в сопровождении национальных инструментов. Это фестиваль РАЗНОЙ музыки, а не только этнической. Последней там, конечно, было много, но не больше, чем музыки других направлений – джаза, рока, блюзов, классики, и еще Бог знает каких жанров, которым я и названия подобрать не могу. Человеку неподготовленному (а я отношусь как раз к таким), слушать в течение двух дней одну этнику было бы непросто, при всей любви к ней. Организаторы фестиваля учли вкусы таких «ценителей», поэтому программа концертов была составлена очень грамотно – этнические коллективы выступали вперемешку с современными. И тех и других всего было в списке более сорока.
Главной звездой фестиваля стал, конечно, ансамбль из США «Сан Ра» со своим бессменным руководителем, саксофонистом Алленом Маршаллом – в мире джаза это легенда. Говорят, ансамбль свой он организовал еще во время второй мировой войны, играл в Нормандии для высадившихся здесь союзников. Дядька, доложу я вам, еще тот! Ему 81 год, но такой живчик. Не первый раз приезжает на фестиваль, нравится ему здесь. Носился по лагерю, со всеми общался, устраивал джемы, подсаживался и к нашему костру. На своем убогом английском я пытался поговорить с ним о женщинах и водке. Кажется, поняли друг друга. А что он вытворял на сцене со своим саксофоном! Жаль, не умею описать, не специалист. Но его игра меня сильно зацепила. Думаю, настоящие ценители джаза завидуют, что я слушал и видел этого зубра «живьем».
Что еще запомнилось? Кызыльский ансамбль «Аян». Ребята играли конкретный современный рок. Только с тувинскими мотивами, органично используя национальные инструменты – игиль, дошпулур. Такие запилы выдавали, что твой «Лед Зеппелин»! И все это с неповторимой экзотической гортанностью, придающей их року особый шарм.
Вообще тувинские нотки и чисто местные интонации в не тувинской музыке –презабавнейшая вещица. Познакомились мы на фестивале с бардом и композитором Амыром Хоюгбаном. Поет он о Туве, о природе, о любви к родине и о любви в глобальном смысле, есть у него и смешные песенки на жизненно-бытовые темы. Ну, типа как у наших «Ивасей». На тувинском, разумеется. Откуда знаю, что смешные? А тувинцы, собравшиеся у его костра, смеялись, когда он что-то пел, наяривая на гармошке. Мы тоже подошли, разговорились. Амыр первым делом признался, что любит газету «Комок», особенно кроссворды Саши Кошкина, решает их процентов на 90. А потом сказал, что балдеет от Высоцкого. И поет его песни. Да как спел! Нет, это надо было слышать: «Я не люблю, когда наполовину» в тувинском варианте. Пел он на русском, но с такими неподражаемыми тюркскими гармониями, с таким колоритом, что у нас с Тимуром улыбки были до ушей. Амыру понравилось, что нам понравилось. Спел еще песню «Умчи меня туда, лесной олень», потом, кажется, «Как здорово, что все мы здесь…» Подарил нам сборник своих песен. На тувинском, разумеется. Когда мы сказали, что слов ни фига не поймем, автор ответил: «Там же ноты есть, их вам любой сыграет!» А что, может кто-то и сыграет…
Духовой ансамбль кызыльского училища искусств мы, красноярцы, сразу окрестили «лесными трубачами». Вариант – «гномами». Ребята расположились где-то в лесу, у ручья, в нескольких метрах от лагеря, но из-за деревьев нам их было не видно. Выступят на сцене – и снова в лес. Оттуда круглосуточно доносилась музыка. Мы стали кричать: «Эй вы, гномы, выходите!» А они нас не слышат. Играют и играют в режиме нон-стоп. Мы стали прикидывать: когда же они спят? Потом кто-то выдвинул предположение, что пацаны играют посменно - пока пол-ансамбля спит, остальные поддерживают музыку, как раньше поддерживали огонь в костре, когда спичек не было. Затем меняются местами. Нет, все-таки «гномы» вылезли однажды из лесу. Сидим, слышим – кто-то на саксофоне такие свинги выдает! Опа! Это, наверное, «Сан Ра» репетирует, пойдем посмотрим. Зашли за юрту – а там тувинский парнишка на саксе наяривает, что твой Игорь Бутман. Видно, мастер-класс, который Маршалл в прошлом году дал тувинским духовикам, не прошел даром – мастерство растет. Не зря именно этот оркестр получил Гран-при фестиваля.
Группа «ОкеаNИды» из Красноярска тоже стала для меня открытием. Там такая сексуальная солистка Маша Покровская – упасть и не встать! (То есть наоборот: встать и не падать!) Тувинские ребята проели ее глазами насквозь и кричали: «Браво, Маша!» Да все мужики облизывались, глядя, как эта милая барышня в обтягивающем белом платье умело работает своим соблазнительным телом – то ножкой топнет, то бедром вильнет, то подастся вся вперед, аки чайка летящая… Так она при этом еще и пела отлично, и вела себя на сцене, как Мадонна! Голос у девушки имеется. Хороша Маша…
Рассказать подробно о каждом из участников, боюсь, не получится, очень много было коллективов. Но если вкратце… Как всегда ввел меня в приятный транс любимый «Алаш» - с этими ребятами познакомился еще на прошлом «Саянском кольце» и очень люблю то, что они делают. Красноярский диксиленд выступил отлично – просто, понятно и со вкусом. Взяла за душу Майя Ахпашева из фольклорного ансамбля "Октай". Горловики из «Тывы» были неподражаемы. Кстати, вышеупомянутый Черный Охотник – как раз из этого коллектива. Но там, в юрте, он пел только для нас, просто по велению души. Горловое пение, на мой взгляд, музыка вообще камерная.
А еще на фестивале были встречи, знакомства, наблюдения за интересными человеческими типажами. Но об этом – в следующий раз.
Сергей Бурлаку, "Комок"
