Наша поездка в Туву
Вдохновленные рассказами товарищей, посетившими в прошлом году фестиваль музыки и веры «Устуу-Хурээ», мы собрали знакомых журналистов и сочувствующих граждан, и, забросив все дела, рванули на неделю в Туву, дабы приобщиться к ценностям мировой культуры, показать себя, посмотреть новые места, ну и написать об этом в итоге. Поездка не разочаровала.
В пути
Рассказы о Республике Тува как об одном из самых депрессивных регионов России подтвердились в тот момент, когда мы увидели автобус, которому выпала честь доставить нас в Кызыл. Помните фильмы, где американец попадает в Мексику и едет на автобусе, из стен которого сыпется песок, вокруг веселые латиносы с курями и поросятами, пот льется ручьями, продавленные до положения гинекологических кресла… Путь скрашивало общение с себе подобными – на фестиваль ехало пол-автобуса: красноярские музыканты с шаманскими бубнами, стопщица из Томска по имени ИньЯна (о как!), местные жители, осведомленные о грядущем мероприятии.
Вообще, «Устуу-Хурээ» дико популярен в республике. Возможно, потому что это единственное мероприятие мирового масштаба, которое там проводится, о котором знают во многих странах, куда люди едут стопом по неделе, не жалея сил, лишь бы только поучаствовать или просто посмотреть. Любой встреченный нами тувинец сразу просекал, что русские тут неспроста, спрашивал, нравится ли нам здесь, что нравится больше всего и откуда мы приехали (этот вопрос был самым ходовым). В общем, старались показать, что рады гостям, как типичные жители востока. Правда, случались и неприятности, но об этом ниже.
В общем, пассажиры и водитель вошли в наше положение, не мешали орать песни до утра (потому как уснуть в этих сидениях, напоминающих средневековые кресла для пыток, не было никакой возможности) и автобус останавливали по мере необходимости. Любезен был и таможенник. А за окном пролетали немыслимой красоты пейзажи – Спящий Саян, Полка, непроходимая тайга, заснеженные вершины и крохотные озера где-то далеко внизу. Ночь в горах была на диво светлая, зато полный мрак накрыл нашу развалюху, лишь только мы спустились в степь. И вот внизу раскинулось море огней – нас встречал Кызыл, что в переводе означает «красный».
Мы бродячие артисты…
В Кызыле мы познакомились с новым для себя понятием «тувинское время». Бескрайние степи, пропитанные горячим ветром с запахом трав, где взгляду не на чем задержаться, где можно ехать долго-долго, позабыв о времени, привели к появлению особой черты характера тувинского народа – мега-неторопливости. Говорят нам: «Завтра выезд в 9 утра!», значит можно смело просыпаться в полдень и неспешно умываться, завтракать, загорать и т.п. По тувинскому времени мы добирались к вечеру до Чадана, города, в котором и проходит «Устуу-Хурээ», родины Сергея Шойгу, если кто не в курсе. Самое интересное, что все сразу настроились на эту волну созерцания и истинно буддийского спокойствия. Едем, и слава богу. К тому же и посмотреть есть на что.
Тува находится в котловине, окружена со всех сторон горами. Ближе к горам – тайга, ближе к центру – степь. Выжженная солнцем трава, пасущиеся вдалеке барашки и кони, редкие юрты и возникающие из ниоткуда ларьки с пивом… Где-то по правую руку остался Енисей, совсем непохожий на тот, который мы привыкли видеть – неширокий, почему-то теплый и другого цвета. О родном Енисее напоминали только водовороты, которых на других реках не встретишь. Кстати, в Туве находится Центр Азии – там, где Бий-Хем и Каа-Хем сливаются в Улуг-Хем (то бишь Енисей). Центр Азии виден с набережной Кызыла. Мы там тоже постояли, прочувствовали.
Так вот, представьте себе кучу, забитого музыкантами транспорта. В этой «Газели» играют на гитарах, в следующей стучат по всех размеров барабанчикам музыканты с Украины, «ПАЗик» вибрирует от одновременной игры на десятке хомузов, откуда-то доносится скрипка. В общем, цирк шапито, да и только. На трассе много остановок. То тут, то там встречаются небольшие дацаны, памятники, кучки камней, деревья, пестрящие разноцветными кусочками ткани – подношениями местным духам. Организатор фестиваля Игорь Дулуш подводит всех к священной лиственнице, возраст которой 3 тысячи лет – здесь исцеляются звери и люди, здесь проводят обряды шаманы. А в 20 метрах – буддийское святилище, и ничего, уживаются. В придорожных столовках никакой национальной пищи, кроме соленого чая с молоком в пиалах. Хан и другие изыски обещают на месте.
Не место красит человека!
Опасения насчет лагеря в голой степи не подтвердились. Палаточный городок расположился в рощице на берегу горной речки Чаданы, так что сорокоградусная жара нам совсем не мешала. Как и незваные гости. Лагерь патрулировало столько милиционеров и омоновцев, что, казалось, они съехались сюда из всех окрестных кожуунов (районов). Начальник чаданской милиции выдал нам свой номер сотового: «Будут проблемы – звоните». Хотя власть закона в Туве, по-моему, недостаточно сильна – все решают родственные отношения, ведь тувинцы до сих пор живут кланами.
Нельзя сказать, что жители Чадана отнеслись к нам плохо. Незнакомые люди угощали блюдами национальной кухни, бросались с ведрами к колодцу, чтобы напоить нас, делились сигаретами, охотно рассказывали о себе и предлагали по дешевке траву. Дети толпами носились за русскими девчонками с фотоаппаратами (в Чадане русских жителей нет вообще).
Мы даже удивлялись, почему нас предупреждали быть осторожнее, нигде не ходить поодиночке и не пить с местным населением на брудершафт: «Это они такие любезные и спокойные потому, что ментов много, а приехали бы вы сюда не во время «Устуу-Хурээ…» Удивлялись до тех пор, пока в одну из наших девчонок пьяный ублюдок не кинул булыжником, мол, не отреагировала она на его кокетство. В семье, как говориться, не без урода. Нашими соседями по лагерю были тувинцы самых разных профессий – музыканты, журналисты, бизнесмены, участники молодежного движения – люди, искренне переживающие за свою страну, приятные в общении и неравнодушные к национальной культуре, причем не только к своей. Кстати, им всегда стыдно за своих непутевых сограждан, которые позорят страну перед гостями – ведь любое хорошее впечатление можно разрушить мерзкой выходкой.
Но видели бы вы этот ДК, битком набитый горожанами всех возрастов, нарядных, в приподнятом настроении, не пожалевших 50 рублей на билет (для Тувы это приличная сумма). Какими аплодисментами они награждали музыкантов из Финляндии и Японии, из Дании и Норвегии, из Красноярска и Рязани, как радовались, когда на тувинских народных инструментах играли не тувинцы, какими овациями встречали Кызыльский национальный оркестр. Каждый вечер, казалось, весь город собирался на центральной площади – единственное культурное событие в году пропускать никто не хотел. Зато все хотели показать себя гостеприимными и воспитанными. «Вы сестры, да? Так похожи!» – заявил нам с подружкой пожилой тувинец: «Просто одно лицо!» Наверное, мы для них и правда на одно лицо (как и они для нас).
«Событиев у людей, событиев…»
Организация фестиваля в этом году кардинально отличалась от прошлых лет. Сам лагерь располагался не у руин культового храма, давшего название фестивалю, концертная программа проходила не в лесу, а в ДК, во-первых, из соображений безопасности, а во-вторых, по традиционной для России причине недостаточного финансирования – денег на хороший аппарат для проведения качественного open-air просто не было. Ведь «Устуу-Хурээ», в отличие от того же «Саянского кольца» – некоммерческое мероприятие, здесь нет спонсоров, нет раскрученных групп, выступить может любой желающий.
А еще нам показалось, что организаторы просто хотели устроить настоящий праздник для горожан: чаданцев порадовали не только карнавальным шествием, но и трехдневным концертом, а они, в свою очередь, пригласили нас на скачки и национальную борьбу хуреш.
Но основные события, конечно же, развернулись на поляне. Все началось в первый же день – открытие фестиваля, представление участников и гостей (около 200 коллективов и почти тысяча зрителей!), а потом гигантский костер, вокруг которого в течение нескольких часов играли музыканты. Виолончели и скифские рога, бубны и маракасы, хомузы и тамбурины, гитары и тибетские чаши, флейты и дутары, контрабасы и сурнаи, горловое пение и «птичьи» крики – все это под огромным звездным небом, под шум деревьев и гул реки. На «Устуу-Хурээ» есть место только для живой музыки, никаких магнитофонов и «пук-боксов» за эту неделю мы, к счастью, не услышали.
В ежедневную программу входили и джем-сейшны. Конечно, они случались не запланированно. Сидит парень, играет на гармони. К нему подсаживается девушка со скрипкой. Потом из темноты выплывает бас-гитара, за ней скифский рог, и пошло-поехало… Вот уже кто-то, разгоряченный музыкой и алкоголем, начинает камлать (кстати, настоящая шаманка тоже выступала на фестивале и даже вела прием в персональной юрте), вокруг собирается толпа людей, все пританцовывают, подпевают что-то бессвязное, но тоже вписывающееся в общую струю – такой джем может продолжаться часами. Одни получают от этого нешуточный заряд энергии, другие, наоборот, расходятся, выжатые как лимон.
В людях
Тувинцы считают, что случайных людей на фестивале нет, если вы приехали, значит, так распорядилась судьба, значит, ваш путь лежал через это магическое место. А что могут делать друг с другом малознакомые люди, оказавшиеся в соседних палатках? Неправильно. Разговаривать и играть друг для друга. Вот коллектив «Борис и Елка» – он с гитарой, она со скрипкой, поют что угодно горлом, начиная от тувинских песен и заканчивая культовыми вещами «The Doors». Вот у костра Альберт Кувезин из «Ятха», обладатель самого низкого в мире горлового вокала. Вот датчанка с флейтой, говорит на шести языках, приезжает на фестиваль уже второй раз, потому что только здесь чувствует себя как дома. Финн Имрэ сам сделал хомуз, поет на тувинском языке, парни из кызыльской группы «Ажырбаss», что переводится как «Отлично!», играют эдакий панк-рок с элементами тувинской национальной музыки, трио девушек из Якутии исполняют на варганах все, что угодно.
Конечно, от костра к костру гуляют не только музыканты. Мы встретили кучу коллег из различных региональных изданий, фотографов известных журналов и просто интересных, неординарных людей, потому как обывателей там просто быть не могло, не такое это место, где обсуждаются покупки мебели и окон и повышение цен на яйца.
Как-то в 4 часа утра нам предложили приютить двух бельгийских операторов, заявившихся в лагерь без палаток. Стоит ли говорить, что интернационализм, впитанный с речевками и первомаями, замешанный на полном незнании английского, сразу же был пущен нашей компанией в дело. И, что самое интересное, мы неплохо объяснялись! Фразу: «Май хоум – из ё хоум» ещё долго потом вспоминали, а обучение граждан Северной Европы традиционным русским выражениям имело грандиозный успех. Во время гала-концерта то и дело до меня доносились радостные матерные восклицания Иохана и Патрика, неизменно приводящие в восторг окружающих.
В движении
Скачки – неотъемлемый атрибут тувинских праздников. Победителю нынешних скачек Устуу-Хурээ всего 13 лет, но в седле и без него он держится ничуть не хуже взрослого. Конь – священное животное для любого степняка. У тувинца может не быть машины, но коней должно быть много: на них работают, скачут, ездят в гости, черепа самых знаменитых коней хранятся в храмах, в каждом кожууне есть свои кони-«звезды», их имена на слуху, и никто никогда не продаст их ни за какие деньги.
Другим впечатляющим зрелищем фестиваля стал хуреш. Тувинские богатыри всех возрастов «ломали» друг друга на поле чаданского стадиона. Если объяснять смысл борьбы коротко: задача – повалить соперника, и при этом удержаться на двух точках опоры, и ни в коем случае не коснуться земли чем-либо кроме ног, обутых в идики – национальную обувь, расшитую бисером. Победитель танцует «танец орла». Хуреш - тоже предмет национальной гордости тувинского народа, стадион был забит до отказа, и мы все переживали, как же мужики валят друг друга на грязное поле, усыпанное стеклами и камнями. А ничего, никто из них даже не поцарапался.
Гости ответили не менее красочным шоу – пейо – танцами с огнем, привезенными ребятами из Питера. На длинных цепях закрепляются эдакие плошки, обтянутые тканью. Их обмакивают в горючее, поджигают, и вот уже четыре фигуры пляшут в темноте, вертя вокруг себя эти снаряды, под звуки барабанов и скифских рогов. Файершоу продолжалось по нескольку часов каждый вечер, и недостатка в зрителях не испытывало. А днем всех желающих обучали этому искусству. А еще днем шел град, и над лагерем кружились ястребы, загадившие нам все палатки и утащившие остатки еды.
Кстати, о еде. Традиционного общего стола в этом году не было, но чаданцы сами угощали всех желающих. В специальной юрте ежедневно готовили национальные блюда, пробовать которые многие боялись. А мы нет. И знаете, до сих пор живы… a
И напоследок
Казалось бы, нам, выросшим посреди тайги не может понравиться ровная, как тарелка, иссушенная земля с белеющими на горизонте горами. Ничего подобного! Застывшая красота этих мест, которых как будто не коснулись ни смена тысячелетий, ни прогресс, заворожила и пока еще не отпустила. Наверно, надо побывать там еще раз, чтобы окончательно понять, правильно ли распорядилась судьба, забросив нас в такое удивительное место, где не надо ничего делать, суетиться, а только смотреть и слушать шум ветра и низкий голос хомуза…
Виктория РЕФАС 2006 г
